ng_cherkashin

...Однако же, наше путешествие во времени продолжается. И, вот, уже слышатся чарующие звуки вальса. Кружатся, кружатся пары по паркету… Парят прекрасные дамы в воздушных платьях и кавалеры в мундирах и фраках… Уж не первый ли бал Наташи Ростовой мы наблюдаем? Или иной? Тот, о котором так чудно писал Борис Зайцев в рассказе «Мой вечер»? И захватывает эта стихия, вовлекает в круговерть свою. И жаль пробуждаться от этого сновидения, навеянного работами художника.

Источник: Cтанислав Куняев. В борьбе неравной двух сердец

Мы дети страшных лет России…

А. Блок

Обезбоженность, порой переходящая в открытое богохульство, успехи и достижения сексуальной революции, равнодушие, а порой и ненависть к семейным устоям, безграничное злоупотребление “правами человека”, культ греха и потеря инстинкта самосохранения привели Серебряный век к девальвации божественной ценности жизни, к душевной опустошённости его “продвинутых детей”, к потере смысла человеческого существования. В конечном счёте самоубийство стало обычным явлением для “серебряной среды”. Век, как древнегреческий Сатурн, стал пожирать своих детей. Растление душ, как правило, завершалось “жертвоприношением тел”. Особенно рекордным по числу наложивших на себя руки был предвоенный 1913 год.

В 1913 году покончил с собой поэт Виктор Гофман, двадцати с лишним лет от роду. В том же году застрелился двадцатидвухлетний гусар, корнет, поэт Всеволод Князев, главный герой ахматовской “Поэмы без героя”, один из любовников Михаила Кузмина, посвятившего своему “партнёру” стихотворенье с эпиграфом “В. К.” и с раздирающими душу строчками: “Тобой целованные руки сожгу, захочешь, на огне”. В. Князев застрелился якобы из-за безответной любви к любимице Ахматовой танцовщице О. Глебовой-Судейкиной. Однако ему же посвящал свои стихи и Георгий Иванов, друг поэта Георгия Адамовича, о которых А. Ахматова, видя их идущих под ручку по Невскому проспекту, недвусмысленно шутила: “Вот идут “жоржики”!” О подобной парочке — М. Кузмине и Ю. Юркуне она язвила подобным же образом: “Вот идут юрочки”. Однако тот же Кузмин написал предисловие к первой книге Ахматовой “Вечер” (1912 г.). И она была весьма ему благодарна, поскольку гомосексуализм в среде питерской элитарной интеллигенции пороком не считался и даже был в моде. Недаром же в “Поэме без героя” — через тридцать лет! — Ахматова скажет о Кузмине с благосклонным чувством: “общий баловень и насмешник”, который, по её же словам, “вероятно, родился в рубашке, он один из тех, кому всё можно. Я сейчас не буду перечислять, что было можно ему, но если бы я это сделала, у современного читателя волосы бы стали дыбом” (из ахматовских комментариев к “Поэме без героя”, сделанных в 1961 году).